Анна никогда не была особенно влюбчивой. Да и не было в её жизни особых поводов — родители строгие, учёба в педагогическом институте отнимала много времени, а друзья, что бы там ни говорили, всё больше вращались в собственных мирах, не заглядывая в её. У неё были симпатии, конечно, и даже один несмелый поцелуй в десятом классе под новогодней ёлкой в школьном спортзале, но ничего такого, чтобы сердце отбивало неуверенный ритм и ладони холодели от ожидания. До того самого вечера, когда военное училище не распахнуло двери для всех желающих, устраивая танцы на выпускной вечер. Для восьмидесятых годов прошлого века это было обычным делом, но и сами курсанты и многочисленные девушки каждый год с нетерпением ждали возможности познакомиться и потанцевать.
Приглашение туда пришло случайно — однокурсница Анны встречалась с будущим офицером, и однажды во время занятий прошептала: «Пошли с нами в пятницу, там такие красавцы! Ходят как по струночке, и все в форме!» Анна сначала отнекивалась, но всё же в назначенный вечер, переодевшись в своё единственное светлое платье с тонким поясом на талии, пришла вместе с подругой в клуб, где было шумно и пахло разными одеколонами.
Он подошёл сразу, как будто ждал именно Анну. Высокий, чуть сутулый, с лёгкой улыбкой и выразительными глазами — Вадим. Назвался по имени, предложил танец и, с той минуты, не отпускал её руки почти весь вечер. Они танцевали, как будто давно знали друг друга, разговаривали легко, будто давно не виделись. Он рассказывал, что родом из другого города, учился хорошо, но с распределением пока непонятно, может быть, сразу в часть, может — на учёбу ещё. Но точно знал: он хочет, чтобы рядом была Анна. И говорил это не легкомысленно, а с той уверенностью, от которой по спине бежали мурашки.
Ближе к финалу вечера он отвёл её в сторону, чуть смущённо взял за руки и, глядя прямо в глаза, произнёс:
— Я не знаю, как и где мы встретимся дальше, но если ты действительно готова жить со мной, как бывает в кино — по гарнизонам, переезжая с места на место, как офицерская жена, — я буду ждать тебя. Через месяц. В шесть вечера. У центрального кинотеатра.
Анна долго смотрела на него, будто запоминала каждую черту, и только потом кивнула. Он добавил, что именно через месяц уже будет ясно, куда его направляют, и тогда они смогут строить планы: на свадьбу, на переезд, на всё, что казалось таким возможным, если рядом — правильный человек.
Они не обменялись адресами, да и телефона у Анны тогда не было, а Вадим, как оказалось, уезжал уже на следующее утро. «Главное — шесть часов. Центральный кинотеатр. Через месяц», — повторил он, улыбаясь, и вдруг обнял её — осторожно, будто боялся спугнуть волшебство.
Анна стояла у кинотеатра ровно в 18.00. Лето почти заканчивалось, но день был ясный, люди шли по улице с мороженым и с сумками, кто-то торопился на сеанс, кто-то просто гулял. Она оглядывалась, надеясь, что узнает его издалека. Но стрелки часов сдвигались с одной цифры на другую, а Вадима всё не было. Прошло пятнадцать минут, потом сорок, потом час. В этот момент ей стало понятно, что он не придёт. Тогда всё внутри оборвалось.
Анна не плакала, она просто ушла. Пошла не к остановке, как собиралась сначала, а пешком — шла долго, на автомате, не замечая ни витрин, ни редких прохожих. Её охватило чувство, будто кто-то забыл выключить свет в комнате, и теперь она стоит одна, в центре пустого зала, и не знает, как снова погрузиться в темноту, если к этому не готова.
Дома она не рассказала ничего. Мать с утра ворчала по поводу раннего замужества и несерьёзных подруг, отец, как обычно, молча читал газету. Анна просто сказала, что устала и пошла в свою комнату, легла, не включая свет, и лежала так до утра, глядя в потолок и вспоминая, как он держал её ладони.
Спустя несколько недель в её жизни снова появился Юра — сосед по двору, с которым они когда-то вместе лепили снеговика. Он давно к ней приглядывался, и, кажется, считал себя терпеливым избранником, готовым дождаться. Он был простоват, но добрый, приносил ей букеты из астр и спрашивал разрешения проводить до дома. Анна соглашалась — не потому что хотела, а потому что боялась снова остаться с пустыми руками. Но даже во время прогулок с Юрой она смотрела не на него, а в лица прохожих, словно ища кого-то среди них.
Они встречались почти год. Потом он сделал ей предложение — скромное, с дрожащим голосом и золотым колечком. Анна смотрела на него, будто издалека, и вдруг поняла: нет, она не сможет. Потому что в августе, ровно в тот день, она пришла к кинотеатру. Стояла у входа, смотрела на часы и думала: вдруг он всё же придёт. И собиралась это делать каждый год. А если она выйдет замуж, она не сможет туда приходить, потому что нельзя ждать одного, будучи женой другого. И она отказала Юре.
Он тогда очень обиделся и даже перестал здороваться. Кто-то из знакомых упрекнул: «Старая дева ты станешь, если так и будешь ждать своего сказочного принца». Но Анна не спорила. В глубине души она уже знала — в тот вечер, в военном училище, она встретила человека, который остался с ней навсегда, пусть даже только в памяти.
Прошли годы. Родители умерли, а Анна переехала в старенькую квартиру недалеко от парка. Работала в школе, учила первоклашек писать буквы, играла с ними в слова, тихо радовалась, когда кто-то из её бывших учеников приходил навестить. Она жила скромно, но безбедно. У неё не было друзей — близких, таких, чтобы в гости и до ночи с чаем. Но ей хватало книжек, аккуратной кухни и старого альбома с фотографиями.
Первое время Анна действительно надеялась. В первые пару лет она приходила к кинотеатру с замиранием сердца — думала, что может, тогда, в шесть вечера, Вадим не смог, может, перепутал что-то, может, прилетит на следующий год или ещё через год. Она заглядывала в лица прохожих, будто искала среди них его глаза, его походку, знакомый силуэт, хоть какой-то знак. И каждый раз уходила с той же пустотой внутри, но продолжала возвращаться.
А потом — потом прошло три года, четыре и надежда начала стираться. Уже не болело так остро, но внутри всё равно оставалась какая-то трещина. И тогда её визиты перестали быть ожиданием. Они стали чем-то другим – ритуалом, памятью или даже прощением.
Каждый год она выбирала этот день не потому, что верила — потому что не могла иначе. Она будто должна была прийти и удостовериться, что всё осталось по-прежнему: её чувства, её верность, её выбор — не любить никого, кроме него. Иногда ей казалось, что если она вдруг однажды не придёт, в этот самый день и в этот самый час, то случится что-то неправильное и необратимое. Как будто именно её шаги, её дыхание, её взгляд на часы — это то, что связывает её с молодостью, с тем вечером, с Вадимом. С собой, которой она была тогда.
Она не рассказывала никому, и просто брала в этот день выходной или отгул, целый день готовилась, а вечером шла медленно, сдержанно, как будто просто гуляла по городу. Но внутри всё знала: шла к нему. Шла не за ответом, не за встречей, а потому, что сердце помнит, потому, что если любить — то навсегда, даже когда глупо, даже когда поздно.
И с каждым годом это становилось частью её — как дыхание, как имя. Не болью, а судьбой. И поэтому каждый год, в назначенный день, она приходила к кинотеатру. Иногда с цветами, иногда просто так, с замирающим сердцем. Она больше не ждала его по-настоящему — она ждала, чтобы простить себя. Чтобы знать: она сделала всё, что могла и главное – она пришла тогда и приходит уже почти 30 лет.
***
В училище всё было почти как раньше — те же длинные коридоры с натёртыми полами, те же портреты командиров на стенах, те же чёткие шаги, эхом отдающиеся под сводами. Только лица вокруг другие: моложе, энергичнее. А те, кто пришёл на встречу выпускников — немного сутулее, с поседевшими висками и едва заметной неуверенностью в движениях. Вадим стоял у окна старой курилки, пил чёрный кофе из пластикового стаканчика и слушал, как кто-то хвастался внуками, кто-то — новым бизнесом, а кто-то просто молчал, будто всё сказал ещё тогда, в далёкие восьмидесятые.
После официальной части и ужина в кафе небольшая компания — Вадим, Роман и Саша — решили пройтись пешком до гостиницы. Было ещё не темно, и город казался удивительно знакомым, будто не тридцать лет прошло, а всего три месяца. Они вышли на проспект, перешли улицу, и вдруг Вадим остановился.
Перед ними, чуть в стороне, возвышался тот самый центральный кинотеатр. Фасад перекрасили, над входом висел электронный баннер с расписанием, но лестница и витражи остались прежними. Он смотрел на здание молча. Потом усмехнулся и сказал:
— Вот ведь жизнь… Именно здесь я однажды совершил самую глупую ошибку в своей жизни.
Роман, которого всегда интересовали чужие истории, тут же напрягся.
— Что случилось?
— Свидание, — с какой-то грустью ответил Вадим. — Я тогда только выпустился. Познакомился с девушкой на танцах — Анна её звали. Не мог оторвать от неё взгляда, влюбился сразу и крепко. Мы танцевали весь вечер, разговаривали, как будто знали друг друга сто лет. И договорились встретиться здесь, у кинотеатра, через месяц. Я должен был получить назначение, а потом — свадьба, новая жизнь… и всё что должно быть.
— И почему не получилось?.. — Саша прищурился.
— Я опоздал. — Вадим замолчал, а потом продолжил. — Я тогда летел из Уфы, а там время было другое, а часы-то не перевёл. Думал, что пришёл без четверти шесть, стоял, ждал… А на самом деле было уже без четверти восемь. Вот так больше я её не видел. Ни адреса, ни телефона, даже фамилии не знаю.
Наступила тишина. Только машины с шумом проносились мимо, освещая фасад кинотеатра жёлтым светом фар.
— Так ты даже не пытался её найти? — тихо спросил Роман.
— Пытался. Но как? Имя — Анна, город — большой. Я был тогда зелёный, глупый. Думал: «Если не пришла — значит, не судьба». А потом только жалел, причём много раз. Жалел, что не проводил и хотя бы адрес не узнал.
— А если она всё ещё приходит? — вдруг сказал Саша.
Вадим усмехнулся, качая головой:
— Не смеши. Спустя тридцать лет?
— Почему бы и нет? Может, она такая же упрямая, как ты? – настаивал Саша, хотя и говорил с лёгкой насмешкой.
И тогда Вадим поднял глаза. В толпе, которая двигалась вдоль фасада кинотеатра, мелькнула знакомая осанка. Женщина — в светлом платье, со спокойным выражением лица. Она стояла чуть в стороне от входа, смотрела на часы. А потом — медленно повернулась и пошла прочь.
Он не видел её тридцать лет, но узнал сразу.
— Ребята, — выдохнул он, — это она.
— Кто? – Спросил Саша.
— Анна. – Крикнул Вадим.
Он бросился за ней, забыв про друзей, про вечер встреч, который как бы ещё не закончился. Он просто шёл, торопливо, почти бегом, догоняя не только женщину в пальто, но и самого себя — молодого, глупого курсанта с часами, сбившимися на два час вперед.
Анна шла не спеша, будто просто выбирала, куда свернуть дальше. На самом деле она считала шаги — так всегда было легче пережить этот час. Каждый год, в этот день, в шесть вечера она приходила сюда и ждала ровно час. Сегодня часы показали без одной минуты семь, и она уже привычно вздохнула — всё как всегда. Она уже сделала шаг к остановке, когда сзади раздался голос.
— Анна…
Она замерла.
Этот голос нельзя было спутать. Не потому, что он звучал так же, как тридцать лет назад, — конечно, нет. Он стал хрипловатым, спокойным, словно нес на себе годы, перелёты, разводы, ночные дежурства и осенние дожди. Но он был её, тем самым и сердце знало это прежде, чем разум успел отреагировать.
Она медленно обернулась.
Он стоял в нескольких шагах, держа в руках нелепый букет ромашек, которые быстрою почти мимоходом купил их у какой-то бабушки в переходе, впопыхах бросив купюру и сказав «без сдачи». Их взгляды встретились, и не нужно было ни слов, ни объяснений — в его глазах было всё: и вина, и нежность, и долгие годы одиночества, и надежда.
— Прости, — только и сказал он.
Она кивнула, но не сразу. Сначала просто смотрела, потом улыбнулась — еле заметно, но улыбнулась.
— Пойдём, — сказала она, — тут рядом есть одно кафе. Оно всё ещё работает, хоть и прошло 30 лет, представляешь?
Они прошли в переулок, зашли в небольшую кофейню, где играла тихая музыка, и сели у окна. Им подали чай и пирожные. Вадим ещё немного помолчал, любуясь Анной. А потом принялся рассказывать о нелепости, которая произошла 30 лет назад. А потом они говорили до полуночи – спокойно, без упрёков. Рассказывали, как жили, о чём жалели, чего не смогли, а что всё-таки сумели. Смех перемежался с паузами, воспоминаниями, неловкими вопросами и тёплыми взглядами.
Когда улицы опустели, а чайник с чаем приносили уже третий раз, Вадим сказал:
— Может, мы всё-таки попробуем? Только я теперь не могу пообещать гарнизонов, потому что я уже год как военный пенсионер. Так что могу тебя забрать к себе или у тебя тут остаться, я теперь птица вольная. Нам так много надо наверстать. Если хочешь, пусть сначала просто прогулки, потом, может быть, поездка куда-нибудь. Никуда не торопясь.
Анна долго смотрела в окно, на отражение его лица в стекле, а потом положила руку поверх его ладони и чуть сжала.
— Давай. Только без новых опозданий.
Он улыбнулся. И мир, казалось, стал чуть тише, но одновременно — гораздо теплее. Он знал, что теперь никуда не отпустит свою Анну и больше точно не опоздает.
Аудиоистория тут.
Читать все рассказы из жизни людей.
История для сайта rasskazer.ru