Кофе остыл ещё час назад. Он стоял на полу, в белой чашке с отколотым краем, рядом с полуоткрытым чемоданом, из которого выглядывали два свитера, книга и чёрный зонт — тот самый, с поломанной спицей, который всё равно жалко выбрасывать. В комнате стояла особая тишина: не уютная, как бывает в вечернем доме, а опустевшая, окончательная. Такая, как бывает перед переездом, когда даже мебель кажется чужой, и всё вокруг уже не твоё.
Марина стояла в дверях, обхватив себя руками, и пыталась понять, почему, когда наконец всё решено — так тревожно. Она не была робкой – сама инициировала развод, сама нашла агентство, которое поможет с переездом, сама забронировала жильё в другом городе, куда собиралась уехать не просто на время, а навсегда. Всё сделано, всё по плану и всё равно внутри что-то сжималось.
Тридцать шесть лет. Вся жизнь в одном городе, один брак, который закончился полным провалом и несколько лет попыток «начать заново», которые больше напоминали стояние на месте. И вот теперь — новая страница, хотя скорее — новая тетрадь. Та, в которой пока ничего не написано.
На экране телефона мигало напоминание: «Юрист. 13:00. Подписание договора.». Она вздохнула, сняла пальто с крючка и, немного помедлив, открыла приложение такси. Ей было всё равно, кто приедет — лишь бы быстро и без лишних вопросов.
Машина подъехала минут через семь. Она закрыла входную дверь, бросила взгляд на дверь квартиры, в которой уже почти не осталось ничего личного — ни книг, ни посуды, ни даже фотографий. Только чемодан стоял в углу, полуоткрытый, словно напоминание: ты действительно собираешься.
Она взяла сумку и, спускаясь по лестнице, подумала, что когда вернётся вечером, соберёт первую коробку с посудой. До отъезда оставалось несколько дней. Но внутри уже было ощущение, что уехала.
На улице моросило — не дождь, не туман, а что-то промежуточное, как будто воздух сам не решил, быть ли ему мокрым или просто тяжёлым.
У машины стоял водитель — в тёмной куртке, с аккуратно зачёсанными назад волосами, не молод, но и не пожилой. Спокойный взгляд, лёгкое кивание вместо приветствия, ни одного лишнего жеста. Он ничего не спрашивая, открыл заднюю дверь.
— Марина? — уточнил он.
— Да, — коротко кивнула она, садясь в салон.
Внутри пахло чем-то терпким, как в книжных лавках или в комнатах, где слушают винил. Музыка играла едва слышно — что-то инструментальное, скорее даже не музыка, а фон — как будто рояль размышлял сам с собой.
— Куда едем? — спросил он, пристёгиваясь.
— Юридическая контора на Лесной. Подпишу бумаги — и всё, — сказала она с иронией в голосе. — Уезжаю отсюда.
Он кивнул, включил поворотник и выехал. Несколько минут ехали молча.
— Не люблю Лесную, — вдруг сказал он, не оборачиваясь. — Там сегодня пробки и вечно серое небо, особенно осенью. Вы уверены, что хотите уезжать именно сегодня?
— А что, в пятницу не так серо? — спросила она.
Он усмехнулся уголком рта, чуть заметно, и снова замолчал. Только рояль на фоне будто вздохнул длинной нотой.
— Вы, случайно, не приезжий? — спросила она. — Просто у вас как-то спокойно внутри и с разговорами не пристаёте особо.
— Да нет, я местный. Просто с годами перестал любить шум, особенно чужой.
Марина посмотрела на него в зеркало. Спокойные глаза, взгляд внимательный, но не навязчивый. И странное ощущение будто этот человек уже что-то понял, хотя не сказал ни слова лишнего.
Они доехали быстро.
— Удачи вам, — сказал он просто.
Она кивнула, но вдруг, сама не зная зачем, спросила:
— А музыку вы для себя включаете или для пассажиров?
Он посмотрел ей в глаза впервые.
— Для тех, кто умеет слушать. — Сказал он, впервые посмотрев ей в глаза.
А потом не дожидаясь дальнейшего развития диалога, сел в машину и уехал.
Уже на следующий день Марина стояла у подъезда и нервно перетаптывалась с ноги на ногу. Осень в этом городе умела залезать под одежду, в волосы, в мысли — не ливнем и не снегом, а каким-то постоянным, сыроватым дыханием, от которого даже горячий кофе быстро превращался в тёплую воду. Она снова торопилась — нужно было заехать в банк, потом забрать упаковку для оставшихся вещей. До переезда оставалось ещё несколько дней, но список дел перед отъездом разрастался, как ползучая лоза: заклеить, отправить, отдать, подписать, договориться, передать ключи…
Ехать на городском транспорте было бы долго, поэтому она вызвала машину просто, чтобы успеть. Через семь минут у подъезда притормозила знакомая серебристая «Шкода». Она даже не сразу узнала её, пока не подошла ближе и не увидела в салоне того самого водителя.
Он тоже узнал её. Не удивился, не улыбнулся нарочито, а только чуть кивнул — так же спокойно, как и в прошлый раз.
— Доброе утро, — сказала она, садясь.
— Доброе, — ответил он, пристёгиваясь. — Куда едем?
— Банк на Советской. А потом, если можно, я добавлю ещё точку — за коробками надо заехать.
Он кивнул и машина тронулась. Несколько минут они ехали молча. Музыка снова играла в салоне — сегодня это было что-то чуть более ритмичное, но по-прежнему ненавязчивое. Рояль, струнные, лёгкий щелчок клавиш, как будто кто-то осторожно прощупывал воздух перед тем, как заговорить.
— Вот вы мне скажите, — внезапно нарушила тишину Марина, — у вас стиль такой или просто настроение?
— Какой именно стиль? — спросил он, не поворачивая головы.
— Не разговаривать с пассажирами и слушать странную классическую музыку. А ещё делать вид, что вы ни при чём, хотя ощущение, будто вы сейчас читаете мои мысли.
— Думаете, я делаю вид? — Он слегка усмехнулся.
— Уверена. И делаете это очень хорошо. — тут же ответила она.
Он не ответил сразу. Повернул на перекрёстке, пропустил пешехода, а потом сказал:
— Мне кажется, большинство людей устают от того, что их никто не слышит. Поэтому я слушаю и просто — не вмешиваюсь пока не просят.
— И часто с вами кто-то начинает говорить сам? – Уже более спокойно спросила Марина.
— Иногда. Но чаще просто просят сделать погромче музыку.
Они оба улыбнулись, почти одновременно.
У банка он не вышел, но остался ждать, не глядя на часы. Она вернулась минут через двадцать, с папкой в руках и усталостью на лице.
— Теперь за коробками? – Спокойно спросил он.
— Да, а потом домой. Надо паковать, а это кажется чем-то бесконечным. – Устало ответила Марина.
— А вы точно хотите уехать? — вдруг спросил он, когда они свернули на улицу, ведущую к её дому.
Она посмотрела на него. В его голосе не было сомнения. Только интерес – спокойный, будто бы он спрашивал: «Вы уверены, что не забыли выключить плиту?».
— А вам какое дело? – Решила прервать разговор Марина.
— Никакого. Но если человек отвечает на вопрос вопросом — он ещё не уверен.
Она замолчала. А он больше ни о чём не спрашивал.
Следующее утро у Марины началось с капризной мысли: а не покататься ли напоследок? Не по делам, не по списку, не с целью всё успеть, а просто — проехаться по городу, который она собиралась оставить. Посмотреть на те места, где смеялась, где плакала, где целовалась в юности, где сидела на скамейке в шапке с помпоном и считала себя несчастной, а потом — самой везучей. На тот парк, где проходила с мамой за руку, на библиотеку с облупленным фасадом, в которой однажды пряталась от дождя и влюбилась в запах старых книг.
Хотелось не фотографировать, не сохранять, не отмечать — а просто быть в этих местах. Последний раз, не чтобы потом вспоминать, а чтобы отпустить. Она вызвала машину. Выбрала первую попавшуюся точку — просто, чтобы алгоритм приложения сработал. Это был парк на окраине. Там она с мамой и папой в детстве кормили голубей. Решила что оттуда и начнёт, а там решит куда дальше.
И когда подъехала машина, она сразу её узнала. И его, даже до того, как открылась дверь.
это был он. Опять он. На этот раз он вышел первым, чуть склонив голову — как будто предлагал: «если хотите отказаться — не обижусь». Она кивнула, усмехнулась уголком губ.
— Едем? — спросил он.
— Едем. Но не туда, куда в заказе. – Ответила Марина.
— Куда скажете — туда и поедем.
Она села и легко захлопнула дверь. И вдруг, неожиданно для себя, произнесла:
— А давайте просто покатаемся? Мне нужно попрощаться с городом.
Он не удивился. Просто завёл двигатель и тронулся. Они ехали медленно – по знакомым улицам, мимо домов, в которых она не бывала много лет, мимо школы, которая теперь казалась карликовой, хотя когда-то была миром. Он ничего не спрашивал. Она ничего не объясняла. Они катались — без плана, без маршрута, как будто машина сама знала, куда повернуть.
— Здесь я впервые курила за гаражами, — сказала она, указывая на один закуток. — Меня чуть не вырвало, но я делала вид, что всё классно.
Он хмыкнул.
— И что теперь? – Спросил он без особого любопытства.
— Теперь не курю. Только кофе и тоска по вечерам. – бодро ответила Марина.
— Комбинация классическая. – С лёгкой улыбкой констатировал он.
Они проехали набережную, остановились у старого моста. Он предложил выйти и протянул ей металлический стакан с чаем.
— Откуда? — удивилась она.
— Я всегда беру термос с собой. Никогда не знаешь, когда пригодится.
Она облокотилась на перила моста, ветер трепал волосы, листья кружились, как будто осень решила устроить маленький спектакль. Он стоял рядом, но не слишком близко, хотя и не слишком далеко. Просто так, как нужно, когда рядом не чужой человек.
— А у вас есть, что оставить в этом городе? — спросила она вдруг.
— Много чего. – не раздумывая ответил он.
— Но вы не уезжаете. – С какой-то грустью в голосе сказала Марина.
— Я не убегаю. – Глядя на воду, а не на собеседницу, ответил он.
— А я по-вашему убегаю? – Удивлённо спросила она.
Он посмотрел на неё медленно и внимательно. Не оценивающе, а просто глубоко.
— Нет, — ответил он. — Вы просто ищете свежий воздух. Это не бегство, это новый вдох.
Она повернулась к нему, хотела что-то сказать, но не сказала. Только кивнула. И впервые за много месяцев почувствовала, что рядом с кем-то можно молчать — и не чувствовать одиночества.
Утром в день запланированного отъезда город выглядел чужим. Даже слишком знакомые дворы, где кошки спали на крышах гаражей, даже ступени подъезда, ободранные и скрипучие, казались теперь не её. Чемодан, который она собиралась взять с собой, стоял у двери, закрытый, словно точка в письме. В комнате стояли коробки, за которыми должны были приехать на Газели. Всё было решено.
Она обернулась на пустую комнату — в углу осталась только старая табуретка и пакет с мусором, который выбросит кто-то другой. Она повернула ключ в замке. Последний щелчок. Навсегда.
На улице было тихо. Только жёлтые листья, как записки от осени, срывались с деревьев и ложились на капоты припаркованных машин. Такси подъехало почти беззвучно. Явно не то, которое она вызывала – слишком мало времени прошло с момента заказа. А он явно караулил когда Марина выйдет из подъезда.
Он вышел не спеша, и, подходя ближе, кивнул.
— Готова? — спросил он, опуская взгляд на чемодан.
— Вроде бы, — произнесла она слабо, будто не до конца верила себе.
Он молча взял чемодан, аккуратно поставил его в багажник, будто это было не просто вещь, а часть её жизни, которую нужно не уронить.
В салоне пахло свежим воздухом и мятой. Музыка сегодня не играла – он специально не включал.
— Не захотели включать свою волшебную музыку? — спросила она, глядя в окно.
— Сегодня — не тот день, — сказал он спокойно, чуть тише обычного. — Иногда тишина это лучшее, что можно предложить.
Она кивнула и несколько минут ехали молча.
— Я думала, будет легче, — произнесла она с сухой усмешкой, чуть повернув голову к нему. — Сколько раз в голове уезжала, уходила, хлопала дверью. А теперь просто тянет обратно, как будто я что-то теряю.
— Теряете, — сказал он негромко, не отрывая взгляда от дороги. — Но, может быть, не навсегда.
— Откуда вы знаете? — прошептала она, сжав пальцы на коленях.
Он покосился на неё — коротко, но внимательно, словно хотел убедиться, что она действительно хочет услышать.
— Не знаю, — признался он, чуть пожал плечами. — Но хочется думать, что всё важное остаётся с нами. Даже если мы уезжаем.
Она повернулась к нему, наблюдая, как он сдержан, точен в каждом движении, и как в этом молчании вдруг стало невыносимо спокойно.
— А вы всегда такой? — спросила она, прищурившись.
— Таким, каким вам кажется? — Он хмыкнул, чуть наклонив голову.
— Нет, — ответила она. — Таким, каким вам хочется быть.
Она замолчала, будто сама удивившись тому, что сказала. Он притормозил на перекрёстке, посмотрел на неё в зеркало в салоне и произнёс:
— Я, честно говоря, не планировал быть никаким пока вы не сели в машину в тот первый день.
Марина сглотнула, её губы дрогнули и она отвернулась к окну. Там медленно проплывали вывески, дома, заборы. Их становилось всё меньше. Вокзал был уже близко.
Он остановился. Вышел первым, достал чемодан. Поставил на тротуар не торопясь. Она вышла следом, прижала ворот пальто к шее.
— Спасибо, — сказала она. — За всё.
Он кивнул, не улыбаясь, но и не замыкаясь. И вдруг, когда она уже развернулась ко входу, тихо сказал:
— Я бы мог вас ещё покатать. Просто без маршрута. Если вы когда-нибудь вернётесь.
Она остановилась и медленно обернулась. Посмотрела ему прямо в глаза — долго, пристально, будто вглядывалась в силуэт, который боялась забыть.
— А если я не вернусь? — спросила она, почти шёпотом.
Он чуть опустил голову. И с тонкой, почти незаметной грустью произнёс:
— Тогда я буду думать, что вы едете туда, где вас кто-то тоже хочет покатать. Без маршрута. Просто — чтобы быть рядом.
Марина не ответила, а только подошла ближе и неожиданно даже для себя, легко коснулась его руки. Потом развернулась и пошла.
Прошло чуть больше чем полгода. Марина обжилась, но не прижилась на новом месте. Всё здесь ей казалось чужим и никак не хотело становиться своим. Необходимость ненадолго вернуться в родной город она восприняла как радостную новость. Нашёлся покупатель на квартиру и нужно было начать оформлять сделку.
Город встретил её влажным асфальтом и запахом печёных яблок из окна булочной, которую, как ей казалось, давно уже закрыли. Всё было почти таким же, только с еле заметным налётом забвения — как старая рубашка, которой давно не пользовались, но почему-то не выбрасывали. Её поезд пришёл днём, без опозданий, без громких встреч, без особого волнения. Просто — приехал.
Она не планировала останавливаться здесь надолго. Просто надо было уладить пару дел, подписать документы, вернуть кое-что из того, что нашлось в старых ящиках после переезда. И возможно, попробовать пройтись по улицам, не сворачивая глаза в сторону его машины, если вдруг она где-то мелькнёт. Обратный поезд был около часа ночи.
Она не звонила ему, не писала, не искала в приложении. Просто вызвала такси — от вокзала до нотариуса. И внизу, у стоянки, остановилась та самая серебристая «Шкода».
Он вышел из машины чуть позже, чем обычно, будто и сам не сразу поверил.
— Здравствуйте, — сказал он, пристально глядя на неё, как будто боялся, что она растворится, если моргнуть.
— Здравствуй, — ответила она. И это было первое «ты» между ними.
Он молчал и она — тоже. Потом сделала шаг вперёд и добавила, с неловкой улыбкой:
— Я вызвала случайную машину. Это не был намёк.
— А если бы был? — тихо спросил он.
— Тогда, наверное, я бы просто села, как сейчас.
Он открыл дверь и она села. Всё было так же — салон, лёгкий запах мяты, стекло с тонкой пылью, город за окном, как фон для внутреннего волнения.
— Как ты? — спросила она спустя минуту, когда машина уже ехала.
— Работаю, слушаю людей. Иногда даже не говорю ни слова за день. – Спокойно ответил он.
— А кто тебя слушает? — спросила она, поворачиваясь к нему.
— Иногда — кошка. Иногда — музыка. Иногда — никто. — ответил он и чуть усмехнулся.
Она кивнула. Окно дрожало от неровной дороги.
— Я думала, что у меня получится забыть, — сказала она тихо. — Но всё, что забывалось, было не важным. А ты — не забывался.
Он не ответил. Только притормозил на тихой улочке, где не было ни пешеходов, ни машин и повернулся к ней.
— Хочешь — просто покатаемся? — спросил он. — Без маршрута, как тогда.
Она улыбнулась в первый раз — по-настоящему, светло, мягко, как человек, который нашёл дорогу домой.
— Очень хочу, — сказала она. — Только сегодня — я рассказываю, а ты слушаешь.
Он кивнул и с улыбкой нажал на газ.
Аудиоистория тут.
Читать все рассказы из жизни людей.
История для сайта rasskazer.ru