Инна проснулась в полной тишине. Той самой, вязкой, неподвижной, в которой слышно, как щёлкает что-то в батарее и скребутся ветки об окно. День рождения начался, как и все последние — без сюрпризов, без голосов за стеной, без запаха блинчиков с кухни. Она повернулась на бок, прижала подушку к груди и какое-то время лежала так, не открывая глаз, будто надеясь, что если не смотреть в окно, утро перестанет быть настоящим и можно будет вернуться в ночь.
Но утро уже наступило. И ей — сорок два.
На кухне, как обычно, не было ни крошки. Инна давно разучилась покупать что-то «впрок» — холодильник стал просто шумящей коробкой, в которой изредка лежали яблоки и бутылка минералки. Она включила чайник, поставила чашку и, пока вода закипала, пошла в комнату, где висела старая фоторамка. Там было всего одно фото — затёртое, с выцветшими краями. На нём она с длинной косой, ещё до всех событий, в обнимку с мужчиной, который тогда казался ей навсегда. Его звали Андрей. И они оба ещё верили, что любовь — это линия, а не точка.
Когда всё разрушилось, она не спорила, не кричала, не устраивала сцен. Она просто перестала ждать. Перестала верить, что кто-то может остаться, если ты вдруг перестаёшь быть удобной. После потери ребёнка она сама отдалилась от Андрея, будто замкнулась в себе, спряталась за стеклянной дверцей, которую он несколько раз пытался открыть, но в итоге ушёл. И с тех пор никто не пытался снова.
Инна работала бухгалтером в небольшой логистической компании. Коллектив был дружелюбный, но чужой. Сотрудники писали в мессенджере «Поздравляю!» с одним смайликом — и всё. За пределами офиса её жизнь была тишиной. Звук шагов по коридору, щёлканье выключателей и шелест воды в кране – ни звонков, ни голосов, ни забот.
В прошлом году она впервые столкнулась с рекламой агентства, предлагающего услугу «Семья на день». Тогда ей показалось это глупостью, почти оскорблением — платить за тепло, за участие, за разговоры у стола. Но в этом году мысль вернулась и уже не показалась такой абсурдной.
«Это просто день. Просто театральная сцена. Немного живых голосов, чтобы не сойти с ума», — пыталась она объяснить себе, оформляя заказ.
Она выбрала скромный пакет: «три персонажа». Муж — 45–50 лет, «спокойный, сдержанный, но заботливый». Дочь — 16 лет, «не слишком шумная, можно — интроверт». Мама — 70+, «с юмором, но не вульгарная». Инна чувствовала, что звучит это, как диковинный заказ на маркетплейсе, но остановить себя уже не могла. Заказ она оформила заранее, чтобы в случае чего, было время отменить его, если передумает.
А теперь, в день рождения, она стояла в чистой квартире с белой скатертью, аккуратно нарезанными салатами и покупным тортом в коробке и ждала.
Никто из её коллег не знал, что она заказала семью напрокат. Никто не знал, что она даже не собиралась звонить своим родителям, которые давно переехали в Испанию и считали, что дочь, отказавшаяся ехать с ними, предательница и сама сделала свой выбор. Никто не знал, что ей иногда снятся детские ножки на паркете и мужской голос, зовущий из кухни: «Инна, где у нас чашки?».
Звонок в дверь прозвучал неожиданно громко, как будто не из прихожей, а изнутри. Она вздрогнула, вытерла ладони о платье и медленно подошла. Несколько секунд стояла, не решаясь открыть. А потом взяла за ручку и впустила в свою жизнь — трёх совершенно незнакомых людей.
Инна распахнула дверь и сразу увидела женщину с упрямо надвинутым на глаза беретиком, которая первой шагнула в квартиру, даже не поздоровавшись.
— Ох, не туда попали? — спросила она с лёгкой досадой, осматриваясь. — А нет, похоже сюда. У вас обои бежевые с вензелями?
— Да, — сдержанно кивнула Инна.
Следом за ней вошла девочка лет шестнадцати, тоненькая, с распущенными волосами и огромным рюкзаком, из которого торчал плюшевый хвостик. Она быстро оглядела прихожую, заметила Инну, улыбнулась и, не дожидаясь приглашения, прошла вперёд, бросив с порога:
— У вас тут красиво и пахнет пирогами.
Инна уже открыла рот, чтобы что-то ответить, когда за спинами «мамы» и «дочери» появился третий персонаж — мужчина лет сорока пяти. Он держал пальто на согнутой руке, на лице была лёгкая растерянность. И только увидев Инну, он вдруг будто на миг замер, чуть приподнял брови — словно что-то в её лице его остановило. Но почти сразу опустил взгляд и сдержанно сказал:
— Добрый день. Мы кажется вовремя? – Сказала Дарья Сергеевна.
Инна медленно кивнула, отступая в сторону, чтобы пропустить всех внутрь. Они вошли, как будто жили здесь всегда — разулись у двери, слаженно расставили обувь, девочка сняла рюкзак и повесила его на вешалку. Только мужчина задержался у порога, глядя ей в спину, но ничего не сказал.
— Проходите, — сказала Инна, чувствуя, как странно звучит её голос. — Кухня налево, гостиная прямо.
Они расположились быстро и как-то слишком по-настоящему. «Мама» сняла берет, поправила прядь волос, вздохнула с усилием и уселась за стол, щёлкнув суставами пальцев. «Дочка» тем временем уже рылась в рюкзаке, доставая свёртки с подарками. А мужчина всё ещё стоял, чуть в стороне, не решаясь сесть первым.
— А вы… — начала Инна, запинаясь, — вы давно этим занимаетесь?
— В каком смысле? — переспросила Дарья Сергеевна, не глядя на неё.
— Ну, работой… в агентстве. – Уточнила Инна.
— А-а. — Женщина пожала плечами. — Сегодняшний день — первый раз. Можно сказать, что всё это впервые для нас всех.
Инна удивлённо посмотрела на неё, но та уже копалась в сумке, что-то перекладывая.
— Мы решили, что лучше сразу на практике. — Девочка Настя подняла глаза и весело добавила: — Пробный выход, как в театр, только по-настоящему.
Мужчина молчал. Он сел, наконец, рядом с Инной, но не слишком близко, положил руки на колени, сцепив пальцы, и только изредка поглядывал на неё исподтишка. Было ощущение, что он хочет что-то сказать, но не решается — как будто его сковывало нечто большее, чем обычная неуверенность.
Инна всё чаще ловила себя на странной мысли: эти трое ведут себя не как актёры. Нет напускной весёлости, нет переигрывания. Всё — естественно, спокойно, будто они и правда знали её. Особенно этот мужчина – в его взгляде было нечто, что тревожило: он не играл роль, он будто вглядывался в неё, вспоминал.
— Кстати, подарок, — сказала Настя, выкладывая коробочку, перевязанную лентой. — Мы с папой выбирали. Бабушка предлагала фарфоровую вазу, но папа настоял на другом.
— И что же это? — мягко спросила Инна, беря коробку в руки.
— А вы откройте, — ответила девочка и рассмеялась. — Только потом скажете, кто оказался прав.
Инна развязала ленту, сняла крышку и увидела внутри аккуратный набор для чая: две изящные чашки с цветочным орнаментом и серебристые ложечки. Она замерла — у неё когда-то были почти такие же, много лет назад в студенческом общежитии, когда у неё была первая взрослая любовь с Игорем.
Она медленно подняла глаза, встретилась взглядом с мужчиной и увидела, как он медленно, почти незаметно кивнул, будто говоря: «Я тоже помню».
Дальше всё было так, как должно быть – актёры полностью вошли в роль и на какой-то момент Инна даже реально растворилась в ситуации и поверила, что эти трое её настоящая семья.
После лёгкого ужина, во время которого «бабушка» спорила с «внучкой» о том, сколько сахара нужно в компот, а Игорь молча наполнял бокалы минеральной водой, Инна поднялась, чтобы прибрать со стола. Настя попыталась помочь, но пожилая женщина шутливо отстранила её:
— Пусть взрослые сами моют, а ты иди, ищи в тумбочке настольные игры, ты же знаешь где их мама хранит.
Инна чуть смутилась, но кивнула. Настя убежала в комнату, и они остались втроём — а через минуту и вовсе вдвоём: Дарья Сергеевна сказала, что пойдёт «осмотреть ванную», и скрылась за углом.
Игорь молча помогал убирать со стола. Он не суетился, не задавал лишних вопросов — просто стоял рядом, иногда подавая ей тарелки или чашки. И всё же Инна чувствовала его осторожный и изучающий взгляд. Она не могла больше молчать.
— Вы… — Она замялась, держась за край стола. — Мне показалось, вы удивились, когда меня увидели.
— Да, — тихо ответил он, не отводя взгляда. – А мы разве больше не на ты?
Инна медленно повернулась к нему. На её лице не было ни упрёка, ни радости — только напряжённое ожидание.
— Мы знакомы? – Спросила она.
— Да, — повторил он. — Только ты тогда была с короткими волосами. И вечно носила серый свитер. Помнишь?
Инна замерла. В горле пересохло. Тот свитер был её любимым. Университет, весна, дождь, книжки в пакете, чай в студенческой столовой… И он.
— Игорь… — прошептала она, и голос сорвался.
Он чуть улыбнулся, виновато.
— Я не знал, что иду к тебе, серьёзно. Я не мог не вписаться в заказ, потому что… — Он на мгновение отвёл взгляд. — Потому что я не мог отпустить дочь одну.
— Это твоя дочь? — Инна с трудом выговорила.
— Да. А Дарья Сергеевна – это мама моей жены… ну, бывшей. То есть, жены уже нет. А тёща настояла, что поедет с нами. Сказала: «Если ты идёшь в семью напрокат, то я — тоже». Вот мы и втроём.
Инна села на стул, осторожно, будто подкашивались ноги.
— Столько лет прошло… — проговорила она, не поднимая глаз. — И вдруг — вот так?
Игорь подошёл ближе, но не дотронулся. Его голос звучал мягко и просто:
— Я не ищу объяснений. Не пытаюсь вернуться назад. Просто увидел тебя — и понял, что не хочу притворяться.
— Но всё же притворяешься, — тихо заметила она, не глядя.
Он усмехнулся и ответил:
— Только чтобы не спугнуть тебя.
Они долго молчали. За стеной слышалось, как девочка рассмеялась, кто-то пошуршал в ящике, заскрипела старая дверца. Всё шло по сценарию. Кроме них двоих.
Инна подняла голову, и впервые за весь вечер её взгляд был ясным:
— Ты останешься до утра? – просила Инна.
— Если ты позволишь, — кивнул Игорь.
Она вздохнула, едва заметно.
— Тогда подыграй ещё чуть-чуть. А утром поговорим по-настоящему.
Инна снова оказалась за столом, на этот раз с тёплым пледом на плечах — Настя принесла его сама, заботливо накинув, будто они и правда были родными. У «бабушки» в руках оказалась игральная колода карт, а Игорь сидел с блокнотом, куда уже успел записать пять пунктов семейной викторины, которую они придумали за ужином.
— Хорошо, — проворчала Дарья Сергеевна, поправляя очки, — следующий вопрос: кто в нашей семье чаще всего забывает выключить свет в ванной?
— Папа! — выкрикнула Настя, тыча в Игоря пальцем. — Он каждый раз забывает!
— Клевета, — хмыкнул тот. — Один раз забыл, и то в прошлом году.
Инна смеялась легко и по-настоящему. Её лицо было чуть румяным, глаза — тёплыми. Игорь смотрел на неё так, будто боялся упустить каждую секунду этого непритворного счастья.
— А вот и неправда, — вмешалась Дарья Сергеевна. — В прошлом месяце дважды забывал. Я считала.
— Так вы, значит, живёте вместе? — осторожно спросила Инна, уже зная ответ, но желая услышать это вслух.
Игорь кивнул.
— Живём втроём. Уже три года как.
— И… вам хорошо так? — почти шёпотом спросила Инна.
Он чуть улыбнулся, глядя не на неё, а в чашку с чаем.
— Хорошо, но чего-то не хватало. Не знал чего, пока не пришёл сюда.
Пауза повисла тёплая. Настя вдруг поднялась и сказала:
— Можно я посмотрю вашу спальню? Мне интересно, какие у вас шторы.
Инна удивилась, но кивнула. А потом посмотрела на Игоря и тихо сказала:
— Она не просто играет, она правда хорошая.
— Да, — согласился он. — Она такая. Настоящая. Слишком добрая для этой затеи, если честно.
Дарья Сергеевна вышла в коридор — то ли в ванную, то ли просто дать им время. Они остались одни в тишине.
— Знаешь, — медленно сказала Инна, — я сегодня чувствую себя в своей квартире, как в доме, где живут люди. Не тени, не вещи, не эхо шагов. Люди.
— Ты можешь так чувствовать себя и завтра, и послезавтра, — ответил он, не поднимая голоса.
Она посмотрела на него, и между ними проскользнула старая, почти забытая нежность. Она будто поднялась со дна — не бурей, не волной, а лёгким дыханием прошлого.
— Мне страшно, — сказала она наконец.
— Мне тоже, — признался он, и это звучало честно. — Но я всё равно тут, с тобой, потому что вдруг понял: в семье не играют, в семье живут.
Они сидели долго, молча, рядом, не прикасаясь, но как будто держась за руки — в том самом месте, где заканчивается одиночество.
Несмотря на то, что время заказа давно истекло, вся семья напрокат оставалась в доме Инны. Не только Игорю, но и Насте не хотелось покидать этот дом. Было полное ощущение, что она тоже уже не играет в семью, а живёт в ней. Настю и Дарью Сергеевну Инна положила в гостиной на большом раскладном диване. Игорю она разложила в своей спальне кресло-кровать.
Проснулась Инна рано, но в квартире уже слышались шаги. Где-то на кухне скрипел табурет, звякала посуда, и кто-то тихо напевал под нос мелодию без слов. Она сначала не узнала этот голос — слишком давно её будил не звон будильника, а чьё-то присутствие.
Переодевшись, она осторожно вышла из спальни. На кухне за столом сидела Дарья Сергеевна, что-то нарезала и раскладывала по блюдцам. Рядом крутилась Настя, безуспешно пытаясь открыть банку с мёдом. У плиты стоял Игорь с кухонным полотенцем, перекинутым через плечо. Инна застыла у дверей.
— Доброе утро, хозяйка, — весело сказала Дарья Сергеевна, не оборачиваясь. — Не бойся, мы уже почти всё доделали. У тебя чудесная кухня, между прочим.
Игорь повернулся. Он встретил Инну взглядом и чуть улыбнулся, словно радовался, что она здесь. Словно она и не могла проснуться где-то ещё.
— Ты рано, — сказал он, поставив на стол тарелку с гренками.
— Я не привыкла, чтобы кто-то шуршал у меня на кухне, — ответила Инна и сразу же пожалела о колкости. Но Игорь не обиделся — наоборот, он чуть улыбнулся, как будто это была какая-то старая, общая шутка.
— Завтрак готов, присаживайся за стол.
Настя без слов подала Инне чашку кофе и будто куда-то спешила. Дарья Сергеевна нарезала яблоки и вдруг сказала:
— Нам всё равно уже пора. У Насти сегодня занятия, а мне надо на рынок. Но, думаю, Игорь останется ещё на полчасика. Провожать нас не надо.
— Бабушка, я готова, — отозвалась Настя и уже натягивала кроссовки в прихожей.
Они ушли быстро и на кухне осталась только Инна и Игорь. Он налил себе ещё кофе, помешал его ложкой и наконец сказал:
— Пора рассказать тебе всё, как есть – без роли, без сценария.
Инна молча кивнула.
— Настя — моя дочь. Ей шестнадцать. Она мечтает поступать в театральный. В одиннадцать лет начала играть в школьных спектаклях, потом были кружки, студии… Ну и вот, как-то узнала об агентстве. Убедила, что один выезд — это опыт. Я не хотел, но она упрямая. Тогда Дарья Сергеевна сказала: «А если ты пойдёшь с ней, и я тоже». И всё, наш семейный ансамбль сложился.
Он сделал глоток кофе, продолжая говорить ровно:
— Когда мне скинули адрес, я даже не посмотрел, к кому именно еду. Был в разъездах по работе, суета… И только у твоего порога понял, что это ты. Точнее — сначала просто показалось, а потом понял. Это была не ошибка это был шанс.
— Почему ты не сказал сразу? – Спросила Инна, не отводя взгляда.
— Потому что испугался. Ты ведь тогда ушла без объяснений. Я думал, ты давно замужем, у тебя дети, жизнь… А потом увидел тебя и даже подумал отменить всё и уйти. Но вспомнил, что у нас вызов к «одинокой женщине в день рождения» — и не смог уйти. Захотел подарить тебе хотя бы один день с теплом.
Инна вдруг почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы — не от боли, а от странного, непрошеного облегчения. Словно вся тяжесть одиночества вдруг разрешилась объяснением: кто-то просто захотел подарить ей тепло.
— Я боялась. Слишком долго я была одна. – С какой-то горечью сказала Инна.
— А я устал быть «мимо». Всё время мимо чего-то важного. – Он встал, подошёл к ней, присел на корточки у её стула и сказал, глядя снизу вверх:
— В семью не играют – в семье живут. Инна, может давай попробуем.
Она не ответила сразу. Она смотрела на него, и в ней внутри как будто открывалась щель туда, где ещё могло остаться место для жизни. И вдруг сказала — не громко, не решительно, но с тем светом, который давно не звучал в её голосе:
— Садись за стол, кофе остынет.
Он сел рядом. А за окном вдруг распогодилось, и утреннее солнце мягко тронуло край занавески, как знак: всё начинается снова.
Аудиоистория тут.
Читать все рассказы из жизни людей.
История для сайта rasskazer.ru